Сирийское арабское информационное агентство САНА Сирийское арабское информационное агентство САНА
Related Articles
Дамаск – САНА
01-07-2016
Президент Башшар Аль-Асад дал интервью австралийской телекомпании SBS.
Вопрос 1: Прошло более 5 лет с начала кризиса в Сирии. По оценкам, было убито около четверти миллиона человек, многие из них гражданские лица. Существует гуманитарная катастрофа, которую нельзя отрицать. Каково Ваше мнение, до какой стадии дошел кризис, и есть ли на горизонте признаки выхода из него?
Президент: Конечно, признаки видны, и решение весьма понятное. Оно очень простое, но, несмотря на это, невозможное. Простое, потому что очень ясно, что нужно вести диалог между сирийцами о политическом процессе и в то же время бороться с терроризмом и террористами в стране. Без реальной борьбы с терроризмом не удастся достичь решения. Но это невозможно, так как страны, которые поддерживают этих террористов, будь то западные или региональные, такие как Турция, Саудовская Аравия и Катар, не хотят прекратить отправку им всех видов поддержки. Если мы начнем пресекать эту логистическую поддержку и сирийцы пойдут на диалог и дискуссии о Конституции, о будущем Сирии и ее политической системы, то решение станет очень близким и доступным.
Вопрос 2: На Западе в настоящее время множество отчетов утверждает, что конец ДАИШ близок. По-вашему, это так? Сколько времени отделяет вас от возвращения Ракки – очень важного города?
Президент: То, что происходит – это не гонка. Ракка так же важна, как и Алеппо, Дамаск, любой другой город. Опасность террористических группировок не в том, какую территорию они занимают, потому что это не традиционная война, а в том, насколько они могут насадить свою идеологию в сознании жителей района, в котором находятся. Идеологическая мобилизация наиболее опасна. Таким образом, достичь Ракки с военной точки зрения не очень сложно, это вопрос времени, и мы движемся в этом направлении. Но когда вы говорите о войне, вопрос в том, что может сделать другая сторона или, скажем, враг. И это напрямую связано с тем, что может сделать в поддержку этих группировок Турция, а именно – Эрдоган, потому что это то, что происходит с самого начала. Если говорить о Сирии как об изолированной арене военных действий, того региона (Ракки) можно достичь за несколько недель или месяцев, но не принимая во внимание турецких усилий по поддержке террористов, и любой ответ будет оторван от реальности.
Вопрос 3: Господин президент, обеспокоены ли Вы недавними столкновениями между вашими вооруженными силами и союзником – «Хизбаллой», о которых говорилось в сообщениях?
Президент: Столкновения между нами и «Хизбаллой»? Не было никаких столкновений. Они поддерживают Сирийскую армию, не воюют против нее, а выступают на ее стороне. Сирийская армия и «Хизбалла» при поддержке российских воздушных сил – мы боремся против всех вооруженных формирований, будь то ДАИШ, «Джебхат Ан-Нусра» или любые другие группировки, относящиеся к «Аль-Каиде» и автоматически связанные с «Джебхат Ан-Нусрой» и ДАИШ.
Вопрос 4: То есть, недавние сообщения о столкновениях – это неправда?
Президент: Нет, говорили не о столкновениях, а о разногласиях, что тоже неверно. Если посмотреть на недавнее совещание в Тегеране министров обороны Сирии, России и Ирана, то это означает, что существует хорошая координация в области борьбы с терроризмом.
Вопрос 5: Чтобы было ясно, Вы считаете все оппозиционные группировки террористическими?
Президент: Разумеется, нет. Когда вы говорите об оппозиционной группировке, действующей политическими методами, то они не являются террористами. Но если начнешь с пулеметом или любым другим оружием терроризировать людей, нападать на гражданское население, на государственную и частную собственность, то ты террорист. Если речь идет об оппозиции, то она должна быть сирийской, не может действовать по поручению и от имени других стран, таких как Саудовская Аравия или любая другая. Оппозиция должна быть сирийской, с сирийскими корнями, как это имеет место в вашей стране. Я думаю, что одинаково во всех странах.
Вопрос 6: Вы недавно сказали, что соглашение о прекращении огня дало сирийскому народу проблеск надежды. Теперь, спустя 5 месяцев, какова Ваша оценка надежд, которые появились в этой связи?
Президент: Соглашение о прекращении огня до сих пор остается эффективным, но не следует забывать, что террористические группировки ежедневно его нарушают. В то же время, в соответствии с соглашением, наше право – реагировать, когда террористы атакуют правительственные силы. Таким образом, уже сейчас можно сказать, что в большинстве районов соглашение остается в силе, но в некоторых районах не действует.
Вопрос 7: Существуют разные изложения начала сирийского кризиса. Некоторые говорят, что он начался с того, что дети начали писать на стенах антиправительственные лозунги, а правительство с ними жестоко разобралось. Я понимаю, что вы не принимаете эту версию. С вашей точки зрения, как начался кризис?
Президент: Это было сочетанием ряда факторов. Некоторые выходили на демонстрации, потому что хотели реформ. Мы не можем этого отрицать, не можем утверждать, что все они были террористами или наемниками. Но большинство тех протестовавших – и здесь я не говорю об истинных демонстрантах – получало деньги из Катара за выход на эти акции. Следующий этап – они стали получать деньги от Катара, чтобы переходить к вооруженным действиям. Так на самом деле начался кризис. А что касается истории с арестованными детьми, то это вымысел, такого не было. Конечно, всегда во время практических действий происходят ошибки, как это произошло в США в последнее время, в прошлом году. Но это не повод, чтобы люди взяли пулеметы, убивали полицейских, солдат и так далее.
Вопрос 8: Вы говорите, что некоторые из этих людей выражали законную необходимость реформ. Было ли это результатом деспотичных действий, предпринятых вашим правительством?
Президент: Нет, реформы в Сирии начались в основном в 2000 году. Некоторые считают, что процесс реформ шел медленно, а другие – что он был быстрее, чем следовало. Это частные, а не объективные точки зрения, но мы движемся в данном направлении. То, что вопрос был не в реформах, подтверждается тем, что все необходимые реформы были осуществлены с самого начала кризиса, 5 лет назад, однако ничего не изменилось. Значит, вопрос не имеет отношения к реформам. Мы изменили Конституцию и законы, которые требовала изменить оппозиция, а также многое другое, но ничего не произошло. Дело было не в реформах, а в потоке денег из Катара. Большинство людей, которые в начале кризиса искренне требовали реформ, теперь перестали выходить на демонстрации и выступать против правительства, а сотрудничают с ним. Можно сказать, что они не поддерживают политический курс правительства, и это их право. Это нормально, но они не действуют против правительства или государственных учреждений. Они отличаются от тех, кто поддерживает террористов.
Вопрос 9: Какова ваша реакция на то, что некоторые ваши министры откололись по причинам, как они заявили, жестоких мер, осуществляемых правительством?
Президент: На самом деле, они откололись, потому что их призвали это сделать Саудовская Аравия в некоторых случаях и Франция в других, в зависимости от страны, с которой были связаны. В настоящее время они принадлежат так называемой «оппозиции», которая, в свою очередь, принадлежит тем же странам, но не сирийцам. В Сирии они не имеют никакого веса, поэтому нас не волнуют. Это ничего не меняет. Я имею в виду, это никак не влияет на реалии в Сирии.
Вопрос 10: Один из ваших наиболее важных сторонников, Россия, призвала к возобновлению мирных переговоров. Как Вы думаете, это хорошая идея?
Президент: Вы имеете в виду Женеву?
Журналист: Да.
Президент: Да, мы поддерживаем любой диалог со всеми сторонами в Сирии, но на самом деле эти переговоры еще не начались, межсирийских переговоров до сих пор не было. Все, что мы делали до сих пор, это переговоры с их модератором господином де Мистурой. На самом деле, переговоры не начались. Мы поддерживаем их принцип, но с практической точки зрения до сих пор не сформулирована конкретная методика. Таким образом, их нужно начать, но должны быть основные принципы, чтобы эти переговоры были плодотворными.
Вопрос 11: Один из вопросов, который в сирийском кризисе удивил многих, это то, почему ваши тесные союзники – Иран и Россия – остались верными Вам?
Президент Аль-Асад: Этот вопрос не касается поддержки лично президента или какого-либо определённого человека. Это абсолютно неверное толкование или, скажем, ошибочное понятие Запада, а может быть, и часть пропаганды, что Россия или Иран поддерживают Аль-Асада или президента САР. Это не так! Эта поддержка касается ситуации в целом. Хаос в Сирии приведёт к «эффекту домино» в регионе, повлияет и на другие страны, в том числе на Иран и Россию, а в дальнейшем будет влиять и на Европу. Таким образом, защищая Сирию, они защищают общую стабильность, собственную стабильность и собственные интересы. В то же время, это и вопрос принципа – они защищают сирийский народ и его право на самозащиту. Если бы они защищали только президента, а народ не был бы на его стороне, то президент только на поддержке России и Ирана не смог бы продержаться в течение пяти лет. То есть, этот вопрос касается не президента, а ситуации в целом, или, скажем, общей картины событий.
Вопрос 12: Идёт ли у вас прямой или косвенный диалог с США?
Президент: Нет вообще никакого диалога, но можно сказать, что по различным каналам имеют место некие непрямые контакты для диалога. Однако если вы спросите у них, то они будут это отрицать. На самом деле, есть какие-то опосредованные каналы.
Вопрос 13: Каковы хоть некоторые из них?
Президент: Скажем, есть бизнесмены, которые путешествуют по всему миру и встречаются с официальными лицами США и Европы. Они и пытаются передать определённые послания. Но ничего серьёзного, потому что, мы думаем, администрация США не заинтересована в разрешении сирийской проблемы.
Вопрос 14: Недавно были сообщения, что более 50 американских дипломатов призвали к нанесению против вас, против Сирии эффективных военных ударов. Это вызывает у вас какое-либо беспокойство? По-вашему, это показатель более агрессивной политики США в отношении Сирии?
Президент: Нет. Сторонники войны присутствуют в каждой американской администрации, это не является чем-то новым. Мы, действительно, не обеспокоены данным конкретным заявлением, но нас заботит общая политика и действия (Вашингтона). Разница между настоящей и предыдущими администрациями, например, администрацией Буша в том, что Буш направил свои силы, а эта администрация отправляет наёмников и с начала кризиса закрывает глаза на действия Саудовской Аравии, Турции и Катара. Таким образом, политика осталась прежней, опирающейся на милитаризм, но реализуется различными способами. Следовательно, это заявление ничем не отличается от реалий «на земле». Оно призывает к войне, а реалии «на земле» – это, по сути, и есть война.
Вопрос 15: Вы указали на бывшую администрацию Буша. А кое-кто говорит, что одной из причин, что ваше правительство в течение столь длительного времени держится у власти, является нежелание американцев втянуть себя ещё в одну ближневосточную войну. Вы согласны с этим, исходя из только что сказанного Вами?
Президент: Известно, что с 50-х годов прошлого века американские администрации примечательны тем, что создают проблемы, не решая ни одну из них. Это произошло и в Ираке. Буш вторгся в Ирак и сумел в течение нескольких недель его оккупировать, но каков был его следующий шаг? Дело не в оккупации… США – сверхдержава, а мы не являемся сверхдержавой. Таким образом, вопрос не в факте американской оккупации Сирии, а в том, каков будет их следующий шаг? Чего они желают достичь? Они ничего не добились, потерпели поражение в Ливии, Ираке, Йемене и Сирии. Повсюду они не создали ничего, кроме хаоса. Таким образом, если США стремятся к ещё большему хаосу, то в этом они преуспеют. Но сумеют ли они решить проблему? Нет.
Вопрос 16: Если у Вас предпочтительный кандидат, которого Вы хотели бы видеть победителем в американских выборах?
Президент: На самом деле нет. Мы не делаем ставку на какого-либо кандидата, поскольку их предвыборные обещания отличаются от их действий после того, как они становятся президентами. Пример тому – Обама. Таким образом, мы не должны иметь каких-либо предпочтений, лучше подождать, какую политику они будут проводить, независимо от того, кто победит на выборах.
Вопрос 17: Вы можете назвать условия, при которых Сирия сможет сотрудничать с США и Западом?
Президент: У нас не существует проблем с США. Они не наш враг и не оккупируют нашу землю. Разногласия с ними появились, начиная ещё с 70-х годов ХХ века, а может быть, и до того. Но в различные периоды, в ходе различных событий и условий мы сотрудничали с США. Поэтому мы не против сотрудничества, но оно должно строиться на взаимных интересах и стремлении к их достижению, а не только на их интересах за счёт наших. Вот в чём вопрос. Никаких других проблем не существует.
Вопрос 18: Господин президент, Вы долго прожили в Объединённом Королевстве. Ожидаете ли каких-либо последствий для Сирии и сирийского кризиса от решения Великобритании выйти из ЕС?
Президент: Я не думаю. Могу лишь в общем ответить на этот вопрос, поскольку это чисто британская проблема, а я не британец и не европеец. В то же время могу сказать, что это было неожиданным и имело различные причины: ситуация внутри страны, в экономике и на внешней арене, беспокойство по поводу терроризма, безопасности, кризиса беженцев и т.п. Для нас это очень показательно. Те ответственные лица и чиновники, которые давали мне советы, как я должен относиться к кризису в Сирии, говорили и говорят, что «Аль-Асад должен уйти, поскольку он оторван от действительности». На самом деле, они сами отстали от реалий, иначе не предложили бы провести опрос. Я думаю, что это можно считать революцией народа против того, что я иногда называю «политикой второго звена», т.е. народ хочет видеть в руководстве страны ответственных должностных лиц, имеющих возможность управлять государством. Если при смене администраций будет осознание того, что проблемы кризиса беженцев и национальной безопасности связаны с проблемами нашего региона, тогда будет иная политика, которая окажет на нас положительное влияние. Но у меня нет больших надежд, что это произойдёт. На этот счёт мы не питаем иллюзий, поскольку не знаем, кто сменит Кэмерона.
Вопрос 19: Австралия является частью международной коалиции, созданной для того, чтобы нанести поражение ДАИШ. Совершенно очевидно, что это и наша цель, наша общая цель. Вы приветствуете международное вмешательство, когда имеется такая общая цель?
Президент: На самом деле, мы приветствуем любые усилия по борьбе с терроризмом в Сирии. Но, во-первых, эти усилия должны быть действенными, а не формальными, как это сейчас происходит на севере Сирии, когда 60 стран не могут предотвратить расширение ДАИШ. С началом же российской военной поддержки с воздуха расширение ДАИШ прекратилось. Таким образом, это должны быть реальные усилия. Во-вторых, все усилия должны согласовываться с законным правительством Сирии, а не основываться только на желании бороться с терроризмом и для этого отправляться в любую точку мира. Мы являемся законным правительством суверенного государства и, в конце концов, только в этих рамках приветствуем любую иностранную поддержку в борьбе с терроризмом.
Вопрос 20: Ряд австралийцев были убиты в ходе боевых действий либо в составе курдского ополчения, либо воюя за ДАИШ. Есть ли у вас послание к молодым людям, которые испытывают чувство гнева от происходящего в Сирии до такой степени, что отправляются воевать туда?
Президент: И вновь у меня один и тот же ответ. Если иностранцы приезжают на войну без разрешения правительства, то их присутствие незаконно. Хотят ли они бороться с террористами или на любой другой стороне, можно сказать, что это одинаково незаконно.
Вопрос 21: Австралийские политики, как и многие другие мировые лидеры, использовали порой очень резкие формулировки, в частности, для описания Вашей роли в кризисе. Премьер-министр Австралии назвал Вас «преступным тираном» и заявил, что Вы несёте ответственность за убийства тысяч мирных невинных людей, лидер австралийской оппозиции назвал Вас «мясником», хотя официальная Австралия работает с Вами над достижением мирного соглашения. Как Вы можете объяснить эти совершенно разные позиции?
Президент: На самом деле, это западная политика «двойных стандартов». Западные страны критикуют Дамаск, но для переговоров с нами направляют в Сирию своих представителей, особенно представителей служб безопасности, это делает, в том числе, и австралийское правительство. Все они не хотят тревожить Соединенные Штаты, и в основном большинство официальных лиц Запада говорят то, что американцы хотят услышать. Но я могу сказать, что все эти заявления противоречивы и оторваны от реальности. Я воюю против терроризма, наша армия воюет против террористов, наше правительство и все государственные учреждения воюют против терроризма. А если кто-то хочет назвать воюющих с терроризмом «мясниками» – это совсем другое дело.
Вопрос 22: Австралия согласилась принять дополнительно 12000 сирийских беженцев. Некоторые из них уже прибыли. Есть ли у Вас послание сирийцам, многие из которых говорят, что любят Сирию и хотят вернуться? Есть ли у Вас послание к народу Австралии и других стран мира?
Президент: Вы затронули очень важный аспект – большинство покинувших Сирию желает вернуться. Таким образом, усилия любой страны, которая приняла их как новая родина, можно только приветствовать, поскольку это гуманно. Но, скажу ещё раз, существует более гуманный и менее дорогостоящий путь – помочь этим людям остаться жить на родной земле и помочь вернуться всем, покинувшим свою страну. Для этого нужно способствовать достижению стабильности в Сирии, а не покровительствовать и поддерживать террористов. Это всё, что они хотят. Они хотят от западных правительств принятия решительных мер против того, что творят Саудовская Аравия и ряд западных стран, таких как Франция и Великобритания, которые поддерживают терроризм только с целью свержения правительства САР. Если бы не этот факт, то сирийцы не покинули бы Сирию. Большинство из них уехали не потому, что они за или против правительства, а потому, что в эти дни жизнь стала очень и очень трудной.
Вопрос 23: Надеетесь ли Вы, что эти люди вернутся, и способствуете ли их возвращению?
Президент: Конечно. Утрата этих людей и превращение их в беженцев означает потерю нами человеческих ресурсов. Как можно строить страну без человеческих ресурсов? Большинство из них имеет образование, часто на самом высшем уровне. В Сирии у них была работа в различных областях. Конечно, это большая потеря, и они нам нужны.
Вопрос 24: Международный комитет по вопросам справедливости и правосудия заявил, что существуют тысячи правительственных документов, подтверждающих на самом высоком уровне одобрение массовых пыток и убийств. Перед лицом подобных доказательств как Вы можете утверждать, что не было никаких преступлений? В этом вопросе можно сослаться и на другие независимые организации, которые осуждают преднамеренные атаки на больницы. Можете ли Вы признать ошибки при нападении на некоторые районы, находящиеся под контролем вооружённой оппозиции?
Президент: Вы говорите о двух совершенно разных вещах. Первое, что касается отчетов. Самые важные из них финансирует Катар, только чтобы очернить репутацию сирийского правительства. У них нет никаких реальных доказательств. Нет никаких фактов, откуда эти фотографии, никаких сведений о жертвах на них и т.д., и т.п. В наше время можно с помощью компьютера исказить что угодно. Многое указывает, что эти отчёты – фальшивка.
Во-вторых, сообщения о нападениях на мирных граждан и больницы вызывает очень простой вопрос: почему мы нападаем? Я имею в виду то, что все проблемы в Сирии начались с попыток террористов завоевать сердца сирийцев. А рассказы об атаках на больницы и мирных жителей идут на пользу террористам. Таким образом, если мы отставим в сторону ценности, а будем говорить только об интересах, то не в пользу сирийского правительства атаковать своих жителей и свои же больницы. Эти высказывания недостоверны, со всей откровенностью могу назвать их лживыми. Мы до сих пор отправляем вакцины в районы, подконтрольные террористам. Если мы отправляем медикаменты, то зачем нападаем на больницы? Здесь явное противоречие.
Вопрос 25: Было ли в течение кризиса какое-нибудь событие, которое особенно повлияло на вас лично как на отца и человека?
Президент: Конечно. Все мы люди, и я, как и любой другой сириец, сопереживаю любому трагическому событию в Сирии, особенно если это затрагивает каждую семью и каждого человека. В нашем регионе люди, в основном, очень чувствительные. Но я -ответственное лицо, а не просто человек, и первый вопрос, который встаёт передо мной, – что можно сделать для защиты Сирии от продолжения трагедии. Это самое главное. Я имею в виду, что чувства грусти, печали и боли являются для меня стимулом делать больше.
Вопрос 26: Как Вы представляете будущее Сирии и ситуацию через 2-3 года?
Президент: После кризиса? Первое, что мы хотим видеть – это восстановление стабильности в Сирии, как это было раньше, поскольку она была самой стабильной и безопасной страной в мире, а не только в регионе. Это самое главное. Если это будет достигнуто, то у нас будут иные стремления, а без этого ничего не сможем. Я имею в виду, если это будет достигнуто, то встанет следующий вопрос – как относиться к новому поколению, к тем, кто пережил убийства, видел и обучался экстремизму в группировках, связанных с «Аль-Каидой». Третий будущий вызов – как можно вернуть человеческие ресурсы, покинувшие страну и превратившиеся в беженцев, что необходимо для восстановления страны. Как сирийцы мы можем быстро и легко восстановить инфраструктуру, но вызов касается нового поколения.
Вопрос 27: Как, по Вашему мнению, история назовёт период Вашего руководства?
Президент: Всё, что я желаю, – чтобы сказали, что этот человек спас свою страну от террористов и иностранной интервенции. Это всё, на что я надеюсь. Как назовут остальное, пусть рассудит сирийский народ. Это единственное моё желание.
Ю.К./Н.К./М.К.
